Шабуров
»
Кому: Шабуров, #6
Уж извините, разродился длинной репликой )))
Ваши комментарии, как всегда, и точны, и важны.
И куда интересней для меня, чем побудивший их первоисточник.
Хотя Коваль в самом деле известный и талантливый писатель.
Но чего-то там не того.
Попробую сформулировать свои ощущения.
Во-первых, он не КОваль, а КовАль (ударение не на О, а на А).
Во-вторых, то, что его папа — генерал милиции, безусловно заслуживает уважения. Но, по моим наблюдениям, у всех моих знакомых москвичей предыдущих поколений, кто снискал успеха, папы или дедушки были генералами НКВД, наркомами и послами. На худой конец литературными или комсомольскими генералами.
Поэтому история про то, как «цензура» не хотела печатать книжку Коваля, а папа надел ордена и пошёл его защищать, выглядит сомнительно. Достаточно заглянуть в Википедию и посмотреть годы его публикаций. А то, что в каждом издательстве были редактора и худсоветы, это да, но не у всех талантов были папы.
Ещё один значимый момент в вашем рассказе — подальше в деревню, только бы не писать про Ленина. Вот квинтэссенция. Да, повсеместная агитация тогда казалась скучной и однообразной. Что-то в обществе поменялось. В социальной структуре общества. Так что не один Горбачёв виноват. Творцам хотелось нового и непривычного. Или хотя бы бегства туда, где идеологии нет. В деревню. К «естественной» жизни.
«Приключения Васи Куролесова» я читал в детстве в журнале «Костер». Тогда мы вообще читали всё, особенного детективного жанра. Но не скажу, что мне это понравилось. Это было как-то понарошку, ненастоящее противостояние добра и зла. Зло было какое-то заведомо несерьёзное, кража голубей. Это как «врагов у нас нет, это всё выдумки, мы должны жить в общеевропейском доме», что я потом много раз слышал.
Да, ироничная информация, смешные фамилии, изумительные описания Тетеринских бань или Птичьего рынка. Но спустя много лет я попытался перечитать: деидеологизированный простодушный герой совершает что-то не за идею, а потому что так получилось, и за ним всюду следует метафизическое облачко. Когда-то меня это облачко, может быть, умилило бы. А сейчас этот приём кажется обманом, камуфлирует от меня отсутствие чего-то другого.
В Москве я обнаружил целый культ Коваля среди детских писателей. Даже не знаю, чем это было вызвано. Хорошая компания, друг Юлий Ким. Работал на практике в сельской школе, позже в ШРМ. Видимо, знал жизнь, незнакомую городской творческой интеллигенции, это вызывало у них уважение. Коротких рассказов про деревню я прочитал у Коваля целую брошюрку, действительно замечательные.
Но культ ещё не изданной повести «Суер-выер» вызвал у меня какое-то подспудное отторжение. Может, из юношеского протеста. Это как самореклама Никиты Михалкова «Великий фильм о великой войне», которая побудила организованное противодействие блогеров. Тут то же — автор повести, которую никто не видел, стал называть себя равным Рабле, Сервантесу и Свифту, а его именитые друзья это повторяли. Тогда таких культовых долгостроев было несколько — «Трудно быть богом» А. Германа, «Шинель» Ю. Норштейна и др.
А после публикации повести «Суер-выер» оказалось: ну да, вполне себе замечательное произведение. Можно читать при желании. Но желания не было. Если это, не дай бог, увидят какие-то «чтецы» культа Коваля, они меня проклянут. Хорошо, что тут их не бывает. В общем, какая-то очередная игра в бисер со множеством мелких культурных и политических аллюзий.
Однако «борьба борьбы с борьбой» — это уже за перестройку надоело. Никакой дани уважения поколению отцов здесь нет, это выглядело самой обычной фигой в кармане, типа юмор, что вокруг нас какая-то бессмысленная фигня. От которой мы спасаемся приятельскими компаниями и путешествиями в деревню. Так и было. И ничего плохого в приятельском времяпрепровождении нет, но вот этот антипафос…
Прямой аналог: «По новым данным разведки мы воевали сами с собой» Гребенщикова. Это как? Я — не бог весть какой умник, в голове у меня тоже была каша. Но неосознанно, примерно с тех пор перестал его слушать. А «Коммунисты мальчонку поймали, потащили его в КГБ» показалось мне совсем уж позором. Конформизмом по отношению к новой антисоветской власти.
Хотя были и другие примеры. Я не большой любитель Егора Летова, но тот во времена, когда стало можно лажать всё советское, начал петь Александру Пахмутову. Чуете разницу? Лень смотреть в Википедии, но наверняка отец или дед Гребенщикова тоже был генералом НКВД.
А может, время сыграло с «Суером-выером» злую шутку. Как с «Мастером и Маргаритой», которое переписывалось полвека. На переломе эпох все сочиняли романы про визит дьявола в Москву, Питер или Киев, а также рассказы про то, каким несовершенным человеком был Иисус Христос (даже будущий председатель ГПУ Менжинский такое сочинял). А во время войны и после неё это стало никому не нужным. Пока весь этот релятивизм из жизни творцов опять не востребовали.
Так и тут. Когда писался «Суер-выер» вот это эстетское иронизирование над социальным и идеологическим искусством было зашибись. А к моменту публикации уже неприкрытое выворачивание прежнего, так сказать, дискурса надоело.
Так что это не продолжение, а прямая противоположность Салтыкову-Щедрину. Там всё было исторически-конкретно. Осознание социальных причин. Даже поведения сатирических и фантасмагорических персонажей. А тут наоборот – уход от исторически-конкретного и социального в аллюзии и символизм.
Надо сказать, что я не против и такого жанра тоже.
Мы все читали «Маленького принца»: пригрезившийся погибающему автору сказочный персонаж путешествует по символическим планетам, в результате чего формулирует метафизически-мелодраматические правила жизни самого автора. Но мы-то знаем, что автор в этот момент за них воюет и даже погибнет. Держим в голове конкретно-исторический и даже политический контекст.
Дальше «Сталкер» Тарковского. Кажущийся слабоумным проводник ведёт обуреваемых сверхидеями улучшить мир Питателя и Художника в фантастическую Зону, где есть комната, где исполняются желания. И по пути они понимают, что их амбиции безответственны, что они сами в это не верят. А проводник плачет, но не отчаивается…
Тоже символические путешествия. Но их я одолел, а «Суера-выера» не смог. Видимо, из-за «борьбы борьбы с борьбой». Посмотрел ещё раз. Много букв, как говорит молодежь. Словеса.
Хотя конкретно-исторический контекст есть и здесь. Это памятник бегства позднесоветской интеллигенции от идеологии и идеологического искусства. В какие-то символические иронические аллюзии. Повторюсь, что они — идеология и искусство — в позднем СССР были выхолощены. Что-то в обществе поменялось, они это не описывали, из-за чего они казались обессмысленными. Но и бегство от этого на корабле, названном в честь Лавра Корнилова, ничего не принесло.
Читаю в Википедии: Наум Лазаревич Лейдерман когда-то писал, что это «весёлый постмодернизм», ещё кто-то пишет про «интертекстуальность». А по мне так это внутритусовочный маньеризм. Уж, извините!
